Страна Оз - Страница 28

— Каков пейзаж! — глубокомысленно заметил ученый Кувыркун. — Я бы сказал — изысканно картинный!

— Нашел время искать картинки! — фыркнул Страшила. — Держись крепче, того и гляди вывалишься. Самоделку что-то здорово качает.

— А ведь скоро стемнеет, — заметил Тип, увидев, что солнце клонится к горизонту. — Пожалуй, нам следовало бы дождаться утра. Кто знает, сможет ли Рогач лететь в темноте.

— Лично я этого не знаю, — отозвался Рогач. — Для меня, видите ли, все в новинку. Раньше ноги меня носили по земле и довольно быстро. А теперь они как будто спят.

— Так оно и есть, — кивнул Тип. — Мы ведь их не оживляли.

— Поскольку тебе предстояло летать, — пояснил Страшила, — а вовсе не бегать.

— Бегать мы и сами можем, — добавил Кувыркун.

— Задачу понял, — парировал Рогач. — Буду стараться как могу.

Некоторое время они летели в молчании. Вдруг Тыквоголовый заерзал на месте.

— Не знает ли кто, — спросил он встревоженно, — как тыквы переносят высоту?

— Плохо переносят, — ответил ему Кувыркун, — особенно если падают с высоты. Но в этом случае тыква перестает быть тыквой, а превращается в тыквенное пюре.

— Неужели нельзя ради друга удержаться от красного словца? Я же просил тебя! — сердито сказал Тип, оборачиваясь к Кувырку ну.

— Просил, просил, — согласился Жук, — и я уже столько раз удерживался — не сосчитать. Но что поделаешь, слова как циркачи, их так и тянет кувыркаться на потеху почтенной публике.

— В таком кувырканий нет ничего почтенного, — строго сказал Тип.

— Неужели? — Кувыркун был искренне удивлен.

— Надо бы знать, — продолжал мальчик. — Ученых Кувыркунов на свете, может, еще и не бывало, но показная кувырк-ученость, к сожалению, стара как мир.

Жук сконфузился и на некоторое время умолк.

Пересаживаясь с места на место. Страшила заметил на сиденье перечницу, оброненную Типом.

— Брось ты ее, — сказал мальчик. — В ней же ничего нет, к чему нам она теперь?

— А точно ничего нет? — спросил Страшила, с любопытством разглядывая коробочку.

— Еще бы, — пожал плечами Тип. — Я вытряс весь порошок до пылинки.

— Но у нее, похоже, два дна, — вдруг объявил Страшила. — Смотрите, между внутренним дном и наружным — расстояние не меньше пальца.

— Дай-ка я погляжу, — попросил Железный Дровосек, забирая коробочку из рук приятеля.

Обследовав ее со всех сторон, он громко подтвердил.

— Так и есть: дно фальшивое. Что бы это означало?

— А нельзя ли заглянуть внутрь? — спросил Тип, чье любопытство разгорелось не на шутку.

— Почему бы нет? Нижнее дно отвинчивается, — сказал Железный Дровосек. — Вот только пальцы меня сегодня плохо слушаются Будь добр, попробуй-ка ты.

Он передал перечницу Типу, и тот без малейшего труда отвинтил дно. В углублении обнаружились три серебряные пилюли и аккуратно сложенный листок бумаги. Осторожно, стараясь не обронить пилюли, мальчик развернул его и увидел несколько строк, написанных красивым четким почерком красными чернилами.

— Прочти вслух, — попросил Страшила.

— «Знаменитые нежелательные пилюли доктора Пипта. Способ применения: проглоти пилюлю, досчитай по два до семнадцати и загадай желание. Оно будет тут же исполнено. Просьба соблюдать осторожность! Хранить в сухом и темном месте!»

— Вот так находка! — закричал Страшила.

— Находка и впрямь ценная, — согласился Тип. — Эти пилюли могут нам очень пригодиться. Интересно, знала ли сама старая Момби о том, что запрятано под дном перечницы? Помню, она говорила мне, что оживительный порошок достался ей от Кривого Колдуна, которого именуют доктор Пипт.

— Это, должно быть, могучий волшебник! — воскликнул Железный Дровосек. — Порошок подействовал без обмана, стало быть, и пилюлям можно верить.

— Только вот как же, — почесал в затылке Страшила, — досчитать до семнадцати по два? Семнадцать же — нечетное число.

— Правда, — разочарованно протянул Тип. — Досчитать по два до семнадцати совершенно невозможно.

— Выходит, на пилюли надежды нет, — захныкал Тыквоголовый. — Ах, беда, беда! А я-то как раз хотел пожелать, чтобы моя голова вечно сохраняла свежесть.

— Еще чего придумал! — оборвал его Страшила. — Если бы мы могли воспользоваться пилюлями, неужели не нашлось бы желания поважнее?

— Куда уж важнее! — взволновался бедняга Джек. — Ты бы не так заговорил, если бы твои мозги могли в любую минуту скиснуть!

— Лично я, — сказал Железный Дровосек, — сочувствую тебе от всей души. Но больше ничем помочь не могу, поскольку досчитать по два до семнадцати, как ни крути, невозможно.

Между тем сумерки сгустились, над головами путешественников нависли тучи. Луны не было видно. Рогач продолжал полет, его огромное тело-диван час от часу, неведомо почему, раскачивалось все сильнее. Жук-Кувыркун стал жаловаться на морскую болезнь. Тип тоже побледнел и приуныл. Остальным качка была нипочем. Но и они опасались случайно выпасть за борт, а потому сидели, крепко вцепившись в спинки диванов.

Тьма сгущалась, а Рогач все летел. Скоро было уже так темно, что пассажиры не могли разглядеть друг друга. Воцарилось тревожное молчание.

Наконец Тип, долго и сосредоточенно о чем-то размышлявший, заговорил:

— Как мы узнаем о том, что долетели до цели? — спросил он.

— Это будет не скоро, — ответил Дровосек, — до дворца Глинды путь не близкий.

— Но ведь нам неизвестно, с какой скоростью летит Рогач, — настаивал мальчик. — Земли отсюда не видно — этак мы можем к утру улететь неизвестно куда.